Заклание Олимпиады Налаштування

[nikelong]

Из крови и плоти Олимпийских игр родится новый Китай, контуры которого проступают уже сейчас
Олимпийские игры в Китае называют самым политизированным спортивным соревнованием со времени московской Олимпиады 1980 года. Наиболее радикальные комментаторы проводят исторические параллели с берлинской Олимпиадой 1936 года, причем под это сравнение уже подведена идеологическая база.

Майский номер одного из самых влиятельных англоязычных журналов по Азии — Far Eastern Economic Review — открывался статьей, в которой утверждалось, что в Китае уже построено фашистское государство. «Именно так выглядела бы Италия через пятьдесят лет после смерти Муссолини: у руля циничные профессиональные политики, власть которых основана не на харизме, а на политических репрессиях и националистической идеологии о ”великом итальянском народе”», — утверждает автор статьи. Британский журнал Economist цитирует Джорджа Оруэлла: «Спорт — это имитация войны» — и напоминает, что еще в 2001 году выступал против решения Международного олимпийского комитета (МОКа) отдать Игры Пекину.
Рост национализма в Китае смягчается успехами страны. За исключением ряда эксцессов это не агрессивный национализм униженной нации, а постепенное осознание растущей мощи страны

На страницах других изданий можно найти иные сравнения — но уже с сеульскими Играми 1988 года, после которых в Южной Корее начались экономические и политические реформы, или с Токио-1964 — одним из катализаторов японского экономического чуда. МОК и Гринпис рассказывают о благотворном влиянии Олимпиады на экологию Китая, другие комментаторы говорят о первой в истории Олимпиаде web 2.0, которая обеспечит Играм невиданную ранее прозрачность и открытость. Впервые Игры освещают не только тысячи журналистов, но и десятки тысяч туристов, которые в режиме реального времени выкладывают свои впечатления, фото и видео в блоги и на форумы. «В этой ситуации спрятать китайцам ничего не удастся, блогеры залезут под каждый камень», — утверждает один из директоров китайского офиса Ogilvy Кайзер Го.

Олимпиада действительно подводит черту под очень важным периодом в истории КНР, но в то же время становится стартовой точкой для нового этапа развития страны, который может не понравиться многим из ее нынешних партнеров. Если XXI веку и суждено стать веком Китая, как предсказывают многие экономисты и политологи, то официально он начался именно 8 августа 2008 года. Судя по тому вниманию, которое уделялосьв последние месяцы Олимпийским играм по всему миру, это понимают и внутри Китая, и за его пределами.

В духе времени

Критики Китая сейчас говорят, что проведение Игр в Пекине не отвечает духу Олимпиад, но на самом деле сложно было найти страну, которая больше Китая соответствовала бы нынешнему состоянию олимпийского движения и профессионального спорта в целом. Из благородного начинания энтузиастов Олимпийские игры уже давно превратились в многомиллиардный бизнес, идеалистов сменили карьеристы и конъюнктурщики, борьба с допингом по своей жестокости и волюнтаризму превосходит любые операции китайских спецслужб.

Последние пятнадцать лет Китай был образцом прагматизма, именно поэтому он стал настолько привлекательным для иностранного бизнеса. Передовики капиталистического труда выжимали из китайской земли всё новые экономические рекорды, мало считаясь со среднесрочными и долгосрочными последствиями своей деятельности. Китай был открыт для любого, кто мог и хотел там работать, и вознаграждал каждого сторицей. «Мои однокурсники, уехавшие работать в КНР в середине девяностых, сейчас намного богаче тех, кто остался работать в США или Европе», — рассказывает «Эксперту» выпускник одной из престижных американских школ MBA.

Олимпийские игры подводят черту под этой экономикой высоких достижений и железных мускулов: в августе 2008-го Китай продемонстрировал свои мобилизационные возможности, разработанные и опробованные за последние десять лет. Это касается и масштабного инфраструктурного строительства, и рукотворных экспериментов с экологией, ради улучшения которой закрываются фабрики и убираются с дорог машины. Для взрывного экономического роста Китай использовал ресурсы своего огромного населения — его готовность работать круглыми сутками в любых условиях. Сегодня в Пекине готовы остановить этот процесс, чтобы ничто не мешало оценить величие достигнутых результатов.

Речь идет не только о фактической остановке производства в масштабах одного города или провинции (на время Игр вокруг Пекина закрыты десятки фабрик) — новые правила въезда в Китай, принятые к Олимпийским играм, вынудили многих иностранных бизнесменов сократить или свернуть свою деятельность в этой стране. По данным Китайской логистической ассоциации, потери авиаперевозчиков за время Олимпиады составят около трех миллиардов юаней (примерно 440 млн долларов). Из-за ужесточения визового режима китайская столица недосчиталась десятков тысяч туристов.

Пожалуй, впервые с 1980 года экономический аспект Игр так мало значит для их организаторов. И это тоже один из элементов новой китайской реальности: Китай показал всем, что может позволить себе провести именно такие Игры.

Сублимация войны

В 2001 году многим казалось, что Олимпиаду Китаю дают авансом — под туманные обещания улучшения экологической обстановки, ситуации с правами человека и свободой СМИ. В надежде сделать Китай более сговорчивым на международной арене.

Сейчас можно уверенно сказать, что попытка использовать Олимпиаду в подобных политических целях провалилась. Все семь лет китайские власти в целом делали что хотели и у себя в стране, и за ее пределами, мало считаясь с западным общественным мнением.

Олимпиада не сделала Китай более открытым, не стала катализатором политических реформ, не улучшила положение местных средств массовой информации и не стала импульсом для экономического развития. Случилось обратное — Олимпийские игры были использованы как один из предлогов для закручивания гаек по многим направлениям. Все положительные процессы, которые происходили в КНР в последние годы — появление среднего класса и общий рост благосостояния китайцев, резкое увеличение потоков внутреннего и международного туризма и расширение их направлений, создание более сбалансированной экономики, — происходили в лучшем случае параллельно подготовке к Играм.

Не изменилась и позиция КНР по основным вопросам международной политики. Месяц назад Китай заблокировал резолюцию ООН, осуждающую нарушения на выборах в Зимбабве, еще раньше не пошел на компромисс по ситуации в суданском Дарфуре. Последняя попытка навязать Китаю правила игры после тибетских событий закончилась неудачей — переговоры с представителями далай-ламы оказались простой формальностью, причем китайская риторика в адрес духовного лидера тибетцев стала еще более жесткой.

Было бы странным ожидать от Пекина другого. Олимпиада была нужна Китаю для доказательства собственной силы и независимости, чтобы избавиться от исторических комплексов, перестать быть «больным ребенком Азии» и плясать под дудку «западных варваров».

У Китая есть свой счет к крупнейшим западным державам и Японии, который, как оказалось, не имеет срока давности. Обиды и несправедливости времен Опиумных войн второй половины XIX века по-прежнему остаются частью современной китайской политической риторики, не говоря уже о воспоминаниях о японских зверствах во время Второй мировой войны.

В 2001 году Всекитайское собрание народных представителей попыталось даже официально установить День национального унижения, но делегаты так и не смогли выбрать подходящую дату — их оказалось слишком много, и каждая отзывалась в китайском сердце болью и страданием. При этом если в Японии осознают эту проблему и хоть как-то пытаются учитывать исторические коллизии при выстраивании отношений с соседом, то в Европе и Америке те же «опиумные войны» уже давно стали историей, каяться за которую не придет в голову ни одному западному политику.

В этой ситуации Олимпийские игры становятся не имитацией войны, а ее сублимацией. Впервые после окончания холодной войны за спортивным соревнованием четко просматривается идеологическое противостояние. Китай выиграл эту Олимпиаду еще до ее начала. Сейчас эта победа оформлена официально.

Национал-коммунизм

Олимпиада стала катализатором националистических настроений, которыми сегодня пропитано китайское общество. По данным последнего исследования компании McKinsey, жители КНР предпочитают местные бренды западным при условии сопоставимого качества. Использование китайских спортивных звезд в рекламе дает гораздо больший эффект, нежели привлечение иностранных знаменитостей.

Китайские интернет-пользователи яростно отзываются на любую попытку унижения Китая — реальную или мнимую, будь то неудачный телевизионный ролик, неловкое заявление журналиста или реплика голливудской кинозвезды. После землетрясения в провинции Сычуань на китайских форумах стали распространять списки иностранных компаний, пожадничавших при выделении средств на помощь жертвам. По словам собеседника «Эксперта», в одной из таких корпораций после этого скандала на улучшение своего имиджа были затрачены значительные средства, но полностью исправить ситуацию так и не удалось.

Рост национализма в Китае смягчается объективными результатами, которых страна добилась за последние годы. За исключением ряда эксцессов это не агрессивный национализм униженной нации, а постепенное осознание растущей мощи страны. По данным последнего исследования Pew Research Center, 80% опрошенных внутри КНР заявили, что удовлетворены экономической ситуацией в стране и направлением, в котором движется Китай; 65% полагают, что правительство хорошо справляется со своей работой.

Проект 119

Развитие спорта в Китае до сих пор основано на системе, созданной в 50-х годах прошлого века и во многом скопированной с советского образца. Отличительные особенности такого подхода — лидирующая и направляющая роль государства при фактически полном бесправии спортсмена перед лицом государственного клуба или федерации.

Еще несколько лет назад дело доходило до того, что китайских теннисисток не отпускали играть на международных турнирах — они были нужны местным клубам для внутрикитайских соревнований, от результатов выступлений на которых зависело распределение государственных средств. Еще хуже дело обстояло с разрешением на отъезд. Китайский баскетболист Ван Чжичжи, самовольно уехавший играть в NBA в конце 90-х, на долгие годы стал персоной нон грата в своей стране, а игры его нового клуба не транслировались на китайскую территорию.

Надо признать, что Олимпиада позволила если не уничтожить «крепостное право» в китайском спорте, то значительно смягчить его правила. Китайские спортивные чиновники поняли, что спортсменам нужна и дополнительная материальная мотивация, и возможность постоянно соревноваться на международном уровне. Только так можно поддерживать спортивную форму.

Кроме того, было принято решение резко расширить список приоритетных видов спорта. В 2001 году в КНР утвердили «проект 119» — программуразвития олимпийских видов спорта, в которых разыгрывается наибольшее число комплектов медалей (плавание, легкая атлетика, гребля, велосипедный спорт). Традиционно китайцы были сильны лишь в нескольких видах олимпийской программы — настольный теннис, бадминтон, женская тяжелая атлетика, которые приносили им ранее 90% всех завоеванных наград.

Для того чтобы претендовать на лидерство в мировом спорте, необходимо было значительно расширить этот список. Первые результаты «проекта 119» были видны уже на Олимпиаде в Афинах, где Лю Сян стал первым китайцем, победившим на спринтерской беговой дистанции.

Вторым приоритетом стало соревнование на равных с западными державами в командных видах спорта — баскетболе, волейболе и футболе (эти виды китайцы называют «большими мячами»). Стремление выглядеть на равных в этих видах спорта идет еще с 50-х годов прошлого века. Хэ Лун, первый министр спорта при Мао Цзэдуне, даже говорил, что «никогда не сможет закрыть глаза, даже после смерти, пока китайские команды не достигнут высочайшего уровня владения тремя ”большими мячами”». В контексте глобального противостояния с США особое значение приобретает баскетбол, кстати, один из самых популярных видов спорта в Китае в первой половине XX века.

Самый известный китайский спортсмен, ныне центровой Huston Rockets Яо Мин, — вот, наверное, самый характерный и красноречивый пример меняющегося отношения к спорту в Китае. Само рождение Яо было результатом одобренного на партийных небесах союза двух лучших центровых мужской и женской баскетбольных команд КНР того времени.

«Операция Яо Мин» — именно так в шанхайских баскетбольных кругах называли воспитание будущего гиганта, которого с рождения предназначили для покорения мировых баскетбольных высот, — удалась на сто процентов. Яо оказался примерным учеником и уехал на Запад только тогда, когда ему это позволили. Вознаграждение не заставило себя ждать — рекордные гонорары, всенародная слава и честь нести флаг КНР во время церемонии открытия Игр.

Век Китая

Именно Олимпиада позволяет четко выявить новые приоритеты нынешней китайской политики. Перемены видны во всех направлениях — в экономике, внутренней и международной политике, социальной сфере, идеологии. Время Китая как всемирной фабрики, на которой производилось все — от кроссовок до труб, — проходит. Теперь здесь будет производиться только то, что выгодно самим китайцам, причем приоритет будет отдаваться местным компаниям: дело Wahaha против Danone, выигранное китайской компанией в местных судах, — отличный тому пример.

Китай, видимо, больше не останется и проходным двором, которым он был последние пятнадцать лет. Визовые правила, скорее всего, будут ослаблены после окончания Олимпиады, но былой вольницы уже не видать. Решения последнего съезда Коммунистической партии Китая и кампания по установлению контроля над неправительственными организациями показывают, что в Пекине собираются сохранять жесткий контроль над содержанием общественной дискуссии и скоростью проведения политических реформ.

Еще более важные изменения происходят в международной политике, где Китай все жестче бросает вызов западным странам. Наиболее активно эта конкуренция сейчас идет в Африке, где модель авторитарной модернизации, предлагаемая Китаем, находит гораздо более радушный отклик у местных элит, чем предложения европейских стран. КНР активно расширяет географию Центров Конфуция, которые занимаются продвижением китайского языка и китайской культуры.

Главной темой делового форума Боао 2007 года — крупнейшего международного симпозиума на территории КНР — стали азиатские ценностии возможности их продвижения в Азии и за ее пределами. Китайские компании активно вкладываются в развитие собственных брендов и уже почти на равных конкурируют с ведущими западными производителями не только внутри Китая, но и на других рынках.

Рост китайского влияния вряд ли выльется в вооруженные конфликты или ситуации, близкие к ним. Скорее речь пойдет о заполнении имеющихся пустот — мягком выдавливании США из Юго-Восточной и Восточной Азии, конкуренции с Россией и США в среднеазиатских странах, мягкой колонизации Африки. Для потенциального противостояния с США Китаю необходимо иметь за спиной пул из дружественных стран, поэтому укрепление позиций КНР будет постепенным и почти незаметным для стороннего наблюдателя.

Безусловно, все эти процессы начались еще до Олимпиады и прямого отношения к Играм они не имеют. Но после нынешнего августа у официального Пекина появилась новая точка отсчета, от которой так соблазнительно отмечать все будущие свершения и успехи.

[nikelong]

Rilian,
Кому?