кранчер з фермою
Група: Trusted Members
Повідомлень: 816
З нами з: 13-February 12
Користувач №: 2 912
Стать: Чол
|
Украинские концлагеря http://gazeta.zn.ua/LAW/ukrainskie-konclagerya-_.html(Show/Hide) Впервые за свою историю независимости Украина получила шанс зацепиться за Евросоюз. Украинские политики всячески пытаются связать обязательствами нашу страну с другими развитыми странами, надеясь, что это улучшит положение наших дел. Высокопоставленные чиновники ЕС и стран-членов все чаще становятся участниками международных конференций и форумов, делясь своим опытом с зарубежными коллегами. С виду у нас нормальная страна, вполне логично претендующая на роль партнера. Вот только мы, наверное, единственная держава в Европе, расставившая на своей территории концлагеря для своих и иностранных граждан. Ежегодно около 20—30 тыс. чел. попадают в Украинские следственные изоляторы. Со вступлением в силу нового Уголовного процессуального кодекса (УПК) количество арестованных граждан уменьшилось более чем вдвое, однако в СИЗО продолжают поступать люди. По замыслу законодателя в следственный изолятор должны помещаться особо опасные преступники, способные помешать проведению расследования или скрыться, убежать из страны. Но на практике в СИЗО попадают те, на кого пальцем указал оперативник, следователь, прокурор или судья. Люди, находящиеся в следственном изоляторе, — не обязательно преступники. Арестантом может стать любой. Подросток, надерзивший милиционеру, — у него могут найти наркотики, даже если он их никогда не употреблял и не знает, как они выглядят; частный предприниматель, отказавшийся поделиться прибылью; чиновник, ставший ненужным своему начальнику; случайный прохожий, оказавшийся свидетелем преступления не в том месте и не в то время. Нужно отдать должное авторам закона — новый УПК существенно ограничил возможности следователя и судьи "давить" на подозреваемого/обвиняемого с помощью ареста. К слову, загрузка следственных изоляторов на март 2013 г. составляла около 35%, а на сентябрь — 22%. Во многом это достигнуто благодаря ст. 183 УПК, гласящей, что судья при избрании меры пресечения в виде содержания под стражей обязан предложить залог. В зависимости от тяжести преступления, сумма залога может составлять от одного до 300 размеров минимальной зарплаты (от 1 218 до 365 400 грн). Но не все так просто, как написано в законе. К сожалению, как и во многих Украинских законах, в этой статье кодекса есть норма, предусматривающая "исключительные случаи", когда судья имеет право назначать сумму залога, превышающую граничный размер. Учитывая коррумпированность наших судей (что никого уже почему-то не удивляет), такие исключительные случаи могут быть при любых обстоятельствах. Чтобы увеличить сумму залога, судьи действуют следующим образом: потерпевшая сторона в рамках уголовного производства заявляет гражданский иск о причиненном ущербе, а судья определяет сумму залога с учетом суммы гражданского иска. Лично я видел рекордную сумму залога в размере 6 834 300 грн. Согласитесь, цифра с шестью нулями не для всех людей является подъемной. Нет такой суммы? Тогда — в СИЗО. Попасть в следственный изолятор намного легче, чем кажется. Достаточно лишь повздорить с оперативным сотрудником милиции, а уж тот наверняка договорится с прокурором и судьей, технология работы которых отлажена лучше, чем на космических станциях. Чтобы лучше всего представить неплохую камеру следственного изолятора, можно посмотреть на свою комнату. Для начала уберите все, что там есть: картины, обои, ковры, шкафы, кресла, стулья, большую и удобную кровать, компьютер, телефон, телевизор, DVD-проигрыватель, кондиционер, вентилятор и все-все, что я еще не упомянул. Теперь уменьшите комнату примерно до 15 кв м. Стены покрасьте в коричневый цвет. Разместите возле стен три двухъярусные нары, маленький столик, за которым можно будет по очереди есть, и туалет с умывальником площадью до 2 кв м. Свободное пространство в ширине камеры примерно такое же, как в коридоре купейного вагона, т.е. двум людям разойтись можно с трудом. На стене может быть грибок — увы, значит, не повезло с камерой. Но скажите спасибо, что это не переполненный "общак", где по очереди приходится еще и спать, а ведь именно так и было в некоторых общих камерах еще несколько лет назад. Народные депутаты предусмотрели, что человеку для жизни достаточно 2,5 кв м личного пространства. Для сравнения: на ферме свинье, выращиваемой на мясо, выделяется до 1,5 кв м, а в странах Евросоюза — 2,05 кв м. Четыре холодные покрашенные стены с небольшим решетчатым окошком — это дом на ближайшие три-четыре года для тех, кто не захочет признавать вину в инкриминируемом ему преступлении. Для тех же, кто сознается и раскается, новый дом прослужит не так уж и долго: 6–18 месяцев досудебного расследования и судебного разбирательства в суде первой инстанции. А затем по приговору — домой или в колонию, которая после СИЗО покажется санаторием. Камера в следственном изоляторе чем-то может напомнить плацкартный вагон: нельзя выбрать собеседников, нельзя выбежать в супермаркет или сходить в кинотеатр, нельзя "сделать тише" соседей по койкам, нельзя выйти из поезда, когда захотелось. Можно прогуляться до зашторенного туалета и вернуться назад, потребляя информацию, которая совершенно не нужна. От которой нельзя убежать и закрыть уши. Но этот дом нужно принять, иначе психика не выдержит. Увы, не у всех это получается — около 5% всех смертельных случаев в СИЗО приходится на суицид. Здесь не вскрывают себе вены и не запивают десяток таблеток снотворного дорогим вином. Все самоубийцы в этих камерах заканчивают жизнь через повешение, что тоже не очень просто. Во-первых, все у всех на виду — в тюрьме негде уединиться. Во-вторых, веревок здесь не выдают, нужно сплести канат. В-третьих, подцепиться не за что. Чтобы повеситься в тюрьме — этого нужно хотеть больше всего на свете, изощряясь, чтобы никто не помешал. Иногда люди вешаются в сидячем положении. Есть еще часть людей, не сумевших принять тюрьму как дом, но и не сумевших повеситься. Об этих людях никогда не будет сказано ни в одной статистике. Они сходят с ума. В этом новом доме есть свои правила жизни, установленные народными депутатами Украины — законом. Раз в сутки арестант может выйти погулять в маленький дворик площадью примерно 15 кв. м и целый час дышать свежим воздухом. В некоторых СИЗО на прогулке можно услышать звуки чужой жизни: они доносятся с улицы. Можно услышать спецсигнал автомобилей местных VIP-чиновников, спешащих по особо важным государственным делам. Почему арестанту-человеку, чья вина в преступлении еще не доказана — дают лишь один час прогулки? Он вырос в нормальных условиях и гулял столько, сколько хотел сам. Государство не тратит деньги на подачу свежего воздуха во дворик СИЗО, арестантов не транспортируют в броневиках — они приходят сами под конвоем, который получает ежемесячную зарплату. Для арестанта прогулка — это святое. Ее нельзя пропускать. Именно на прогулке арестант получает хоть немного свежего воздуха, крайне необходимого организму. К слову, именно нехватка воздуха приводит к развитию сердечно-сосудистых заболеваний и заболеваний легких. Почему тогда один час прогулки? Почему не два? Не три? В душ можно ходить один раз в неделю, женщинам — два раза. Я не знаю, кто конкретно придумал эту норму (соответствующий Приказ разрабатывался и утверждался Минюстом), но она отдает дикостью средневековья. Согласитесь, даже если глава Государственной пенитенциарной службы Украины Александр Лисицков принимает душ раз в неделю — это еще не повод так издеваться над людьми. Ведь человек хочет оставаться человеком, даже если его закрыли в клетке. Шутка ли, но раз в неделю необходимо мыть йоркширских терьеров! Итак, чтобы мыться чаще, чем один-два раза в неделю, вам понадобится таз и кипятильник. Нагреваете воду, становитесь над напольным унитазом и обливаетесь. Можно еще подвести шланг от умывальника и попробовать ополоснуться холодной водой. Но шланг — это запрещенный предмет, и при "шмоне" (обыске) его изымут. Есть еще варианты чаще мыться: если камера находится близко к бане, охранник за пачку сигарет может отвести вас туда ополоснуться; если баня далеко, решить эту проблему можно будет за 20–50 грн. И вообще, если вы сюда попали, нужно запомнить следующее: чтобы сохранить облик — за все надо платить. Итак, в желудке уже урчит, хотя от увиденного есть не очень хочется. Ничего, сейчас принесут завтрак. У меня есть меню из всех следственных изоляторов Украины, слабо отличающиеся между собой. Согласно официальным данным объем мясных продуктов иногда может достигать даже 40 г в блюде. Представьте кусочек шашлыка с картофелем фри — такого здесь не бывает. Вот, к примеру, завтрак в следственном изоляторе г. Черкассы 11 марта 2013 г.: мясо тушеное с кашей кукурузной и соусом. Состав (общий вес — 318 г): кукурузы — 66 г, мяса — 40, жиров — 10, моркови — 4, лука — 6, томатной пасты — 1, подсолнечного масла — 5, сливочного масла — 15 г. На выходе масса мясных порций (под мясом подразумевается курица) — 26 граммов. Еще 593 г хлеба (на весь день), 0,5 г сухого чая, 30 г сахара. Обед сытнее: 53 г салата из соленых овощей, борщ — 600 г, мясо тушеное с пшеничной кашей и соусом — 250 г (26 граммов — масса мясных порций). На ужин рыба тушеная с кашей перловой и соусом — 313 г (108 г — масса рыбных порций). Приятного аппетита. Не удивляйтесь объему блюд, ведь среднесуточная стоимость продуктов питания, выделяемых на одного человека, в среднем по Украине составляет до 7 грн. Это около 2,3 грн на один прием пищи. После такого меню иначе смотришь на ресторанные порции и, уж тем более, на домашний обед. А для сравнения я приведу данные из истории: в норме питания №1 (основная) на одного заключенного ГУЛага в 1948 г. масса мясных порций составляла 20 г в день. В колониях НКВД по приказу от 9 августа 1939 г. для заключенных масса мяса составляла 30 г в день. В конце ХІХ в. в тюрьмах царской России арестантам полагалось 127 г мяса в день, 30 г сала, 800 г хлеба. А на Сахалинской каторге даже неработающим — 170 г мяса в день, 1227 г хлеба, 63 г круп, суп из свежего мяса. С тех пор прошло много лет, и в демократической Украине невиновных людей, лишенных основоположных Конституционных прав, кормят не намного лучше. Но реальность выглядит еще страшнее. Совершенно не важно, в каком следственном изоляторе находится арестант — еда везде одинакова. Более того: совершенно не важно, что указано в меню следственного изолятора — большинство арестантов никогда не едят тюремную пищу. По возможности все питаются продуктами, полученными в передачах с воли. И дело не в том, что магазинная колбаса вкуснее тюремного борща. В следственных изоляторах дают помои, которые с аппетитом могли бы съесть лишь бродячие голодные собаки и, возможно (но не факт), свиньи. Мяса в еде, подаваемой арестантам, на самом деле нет, и очень сомнительно, что в ту еду добавили хотя бы испорченную подливу с офицерских тарелок. Разница между изоляторами состоит только в официальных данных, существующих лишь на бумаге: где в меню указано 20 г, а где — 30. Употребление пищи, которую готовят для арестантов в следственном изоляторе, крайне опасно для здоровья. Поэтому от завтрака придется отказаться. И, вероятно, от обеда с ужином — тоже. Но отказаться можно только в том случае, если есть кому передать в камеру продуктовую передачу. Еще несколько лет назад в общих камерах многие из тех, кому не делали передач с воли, вынуждены были питаться казенными помоями. От голода. Поскольку передач, поступавших в камеру, просто не хватало, чтобы прокормить всех. Почему арестантов так кормят? Ответ простой. Это единственная статья расходов следственных изоляторов, на которой можно заработать. Или попросту украсть бюджетные деньги. Средства на ремонт камер не выделяются — этим занимаются за свой счет арестанты, закупка основных материалов почти не производится (даже почтовые конверты в некоторых изоляторах самодельные). В СИЗО есть три основные статьи расходов: зарплата, оплата коммунальных услуг и питание. Воровать можно только на закупках, и большинство этих закупок касаются продуктов питания. А еще на тюрьму от частных лиц приходит безвозмездная помощь в виде продуктов питания, чаще всего от людей, ранее там сидевших. Но эти продукты тем более не доходят до "жильцов" СИЗО, потому что их прием не оформляется документально. Поэтому арестантам — помои, а тюремщикам — прибавка за тяжелый труд. Если бы я сейчас задал вопрос: "А для чего существуют следственные изоляторы?", каждый бы ответил: "Для изоляции возможных преступников на время проведения расследования". Т.е. это логично, так, по идее, и должно быть. Но ведь с цифрами не поспоришь? Около 60% всего финансирования выделяется на оплату труда и содержание военнослужащих СИЗО, еще почти 20% — на оплату коммунальных услуг и энергоносителей, и только около 10% выделяется на питание арестантов. Точнее, так было до 2013 г., но в этом году ситуация изменилась. Благодаря новому УПК сажать людей в клетку стало сложнее, а, значит, и план арестованных снизили. Вдвое. И теперь расходы выглядят так: около 75% — зарплата и содержание военнослужащих СИЗО, около 15% — оплата коммунальных услуг и энергоносителей и лишь около 5% — на питание арестантов. Глядя на такие цифры, создается устойчивое мнение, что СИЗО существуют для того, чтобы кормить стражу. Чтобы трудоустроить тысячи служащих Государственной пенитенциарной службы. Обратите внимание, что в период с 2005 по 2012 гг. инфляция в Украине составила 91,4%, реальная зарплата увеличилась на 131,5%, а расходы на оплату труда и содержание военнослужащих следственных изоляторов выросли на 252%! Но норму питания устанавливает не СИЗО. В следственных изоляторах исходят из правил, установленных Кабинетом министров в 1992 г. Я был крайне удивлен — 21 год Кабмин не пересматривал нормы питания для осужденных и арестованных (лучше бы взяли норму питания с Сахалинской каторги). Норма №3, регламентирующая питание для арестованных лиц, содержащихся в следственных изоляторах и изоляторах временного содержания, предусматривает, что человеку в сутки положено: до 80 г мяса и 130 г рыбы, полкило картошки, полкило хлеба, от 20 до 45 г каши, 20 г макаронных изделий, 250 г овощей (из них 150 г капусты), 3 г томатной пасты. Для сравнения: в Швейцарии при подготовке меню для арестованных учитывают пожелания вегетарианцев, а также ограничения употребления мяса в зависимости от вероисповедания. Еще одна любопытная деталь. 31 марта 2010 г., когда на места назначались люди из новой команды Виктора Януковича, Александр Лисицков был назначен главой Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний. С его приходом на этот пост финансирование на питание арестантов по всем СИЗО было увеличено более чем вдвое — 2010-й был рекордным по размеру средств, выделяемых на питание. Но уже в декабре 2010 г., после назначения Александра Лисицкова на новую должность главы реформированной Государственной пенитенциарной службы, расходы на питание в 2011 г. были уменьшены до 70% от показателей прошлого года. Хотя финансирование СИЗО было увеличено. Возможно, к новым президентским выборам, кто-то наверху снова вспомнит о том, что в камерах тоже сидит электорат?.. В любом случае, готовить еду нужно будет самому. К сожалению, ни газовые, ни электроплиты не предусмотрены в камерах следственных изоляторов. Поэтому придется довольствоваться кипятильником. С его помощью можно сделать что-то вроде плиты. В большинстве случаев арестантов спасают каши, крупы и другие продукты быстрого приготовления, которые можно сделать с помощью горячей воды. Но прежде чем приступить к приготовлению пищи, нужно обеспокоиться, чтобы передача прошла в полном объеме. Часть продуктов может исчезнуть по дороге в камеру, часть — не "пройти" требования, выдвигаемые к передачам. Помните, что за все надо платить, а потому гривен 100 сделают так, что передача пройдет полностью. Любой арестант, имеющий деньги, может позволить себе абсолютно все, что не позволил закон. Вот средние по Украине расценки: пронос свертка с пачкой сигарет — 100–200 грн, бутылка водки — 50–100 грн, свидание со знакомой женщиной для секса — 100–150 грн, неизъятие запрещенных предметов, найденных при "шмоне", — 50 грн, выбрать желаемый лагерь (колонию) можно за 300–500 грн, занос телефона — 100–200 грн. Теоретически можно договориться о размещении в камере компьютера и картин, холодильника и микроволновой печи. Да, теоретически из камеры можно сделать хорошую комнату. Вот только все эти предметы запрещены, а, значит, при каждом "шмоне" их нужно будет изымать. Поэтому на практике в камерах ничего такого нет. Только нары, стол, туалет и электрический свет. Чем занять свое время? В камеру с воли можно передать телевизор. Вполне легально и законно. По вечерам можно будет смотреть ток-шоу, слушая рассуждения политиков о справедливости и Конституции. По утрам можно читать свежую прессу с обещаниями политиков изменить жизнь в стране к лучшему. Можно читать книги. Иногда ходить на свидание с защитником или родственниками. Ездить в автозаке на допрос к следователю, а потом — в суд в ожидании оправдательного приговора, что является самой жестокой иллюзией Украинской судебной системы. У каждого арестанта есть выбор: признать свою вину и провести в режиме пыток лишь год своей жизни, либо упорствовать и жить здесь годами, надеясь, что там, на воле, его еще ждут, и у близких еще есть деньги и терпение на продуктовые передачи. Систему победить очень трудно. По состоянию на 18 марта 2013 г. в Украинских следственных изоляторах содержалось под стражей без обвинительного приговора около 14 тыс. чел., из них не менее 1721 чел. — свыше 18 месяцев. Спустя почти пять месяцев, по состоянию на 21 августа 2013 г., без обвинительного приговора под стражей содержалось чуть более 10 тыс. чел., из них не менее 1601 чел. — свыше 18 месяцев. Т.е. количество арестов уменьшается, количество случаев, когда суд изменяет меру пресечения на ту, что не связана с ограничением свободы, — тоже растет (за восемь месяцев выйти из камеры повезло более 2500 чел.), но только не тем, кто сидит в СИЗО больше 18 месяцев. Упорствующим в своем непризнании вины свободу дадут не скоро. В ZN.UA, №9 от 6 марта 2013 г. я приводил данные о том, что по состоянию на 10 декабря 2012 г. в Херсонском следственном изоляторе человек без обвинительного приговора содержался под стражей с 29 декабря 2003 г. Этим вопросом интересовались у Уполномоченного ВР по правам человека Валерии Лутковской. Закон дал омбудсмену достаточное количество возможностей, чтобы защитить права, в том числе, арестантов. Но, к моему удивлению, по состоянию на 18 марта 2013 г. этот человек продолжал находиться под стражей. Сейчас "рекордная" отметка у трех арестантов Закарпатского СИ, содержащихся под стражей более девяти лет — с мая 2004 г. Но это лишь одна сторона медали под названием "законное ограничение свободы человека". Это тяготы, которые переживает человек только сидя в СИЗО. Вторая часть начинается после выхода из следственного изолятора. Годы формирования личности, когда ребенок рос без отца или матери, уже никогда не вернуть. Родители нужны ребенку, когда он больше всего в них нуждается, а не когда его отец выйдет из тюрьмы. Детям нельзя объяснить, что папу держали насильно и несправедливо. А каково услышать, что ребенок, спустя несколько лет вашей отсидки в СИЗО, теперь с вами на "вы"? рис1 Выжить в СИЗО можно лишь с помощью крепкой силы воли и кем-то подогреваемой надежды. Отнимите одно из этих двух — человек сломается и признает свою вину или полезет в петлю. К сожалению, смерть в следственном изоляторе происходит чаще, чем на улице, на которой вы живете. Смертельно больных, за которыми сотрудники следственных изоляторов внимательно следят, освобождают, как правило, за неделю или даже за две до предполагаемой смерти. Не хотят портить статистику. Согласно имеющимся у меня данным, более 1350 чел. умерли с 2005-го по 21 августа 2013 г. в следственных изоляторах. Около 23% —от сердечно-сосудистых заболеваний, еще почти 21% — от заболеваний легких. Это те, кто, скорее всего, мог бы продолжать жить, если бы находился в нормальных условиях с нормальной циркуляцией воздуха. Около 20% умирают по причине СПИД и ВИЧ-инфекций. Еще 12% умерли от заболеваний мозга, от заболеваний нервной системы — 4,5%, цирроза печени — 3, рака — 3, заболеваний желудка и желудочно-кишечного тракта — 2,5, травм — 2, по другим причинам — около 4%. Напомню, что от суицида умирает около 5%. Когда речь идет об умерших в СИЗО, не нужно представлять стариков или бомжей. Возьмем, к примеру, Запорожский следственный изолятор, предоставивший данные только по 2011, 2012 и 2013 гг. В 2012 г. в СИЗО умерло семь человек: один повесился, один умер от перфорации кишечника, пять — от заболеваний легких. Средний возраст этих людей — 26 лет. Самому молодому было 24 года. Смертность в СИЗО всячески скрывают, а вопросов о ней боятся. Из Кировоградского следственного изолятора (как и Запорожского) даже написали, что, в связи с тем, что подшивки данных документации хранятся три года, а по истечению срока производится утилизация документов, то они не знают, сколько человек умерло в их изоляторе на протяжении 2005–2010 гг. Возможно, смерть в Кировоградском СИЗО — настолько частый случай, что начальник СИЗО сбился со счета и не может знать, сколько десятков человек это заведение отправило на тот свет. Когда смотрим фильмы о Второй мировой войне, мы ужасаемся. Причем не только количеству убитых — они есть на каждой войне. Нас не приводят в ужас амбиции правителей, пожертвовавших миллионами жизней. В большинстве случаев мы ужасаемся концлагерям, где живых людей — красивых и некрасивых, толстых и худых, умных и глупых, абсолютно разных, но совершенно невинных — держали за проволокой, кормили помоями, обливали водой перед заселением в лагерь. Мы ужасаемся тому, что человеческая воля и человеческая индивидуальность не стоили и гроша. Мы смотрим фильмы о Второй мировой войне — и ненавидим Гитлера как образ тех издевательств, через которые проходили люди. Мы удивляемся от увиденного или представленного перед нами ужаса войны и совершенно спокойны перед точно таким же ужасом Украинской демократии. Украинские СИЗО — это удачные образчики лагерей времен Второй мировой войны, но только с легким налетом гуманизма. Нет еды, нет воды, нет в достатке даже воздуха — есть только постоянная медленная пытка, уничтожающая человека. Гитлер и его офицеры стали воплощением зла на планете. Нынешняя власть и глава Пенитенциарной службы Александр Лисицков — это люди, получающие зарплату из наших карманов. Другими словами, именно мы в ХХІ в. оплачиваем не только пытки тысяч людей, но и платим зарплату их сторожам. Знаете, как можно проверить условия в изоляторе: вообще соответствуют они жизни или нет? Нужно хотя бы на месяц посадить в СИЗО руководителя Пенитенциарной службы, начальника СИЗО, Генерального прокурора Украины. Ведь по статусу — они такие же люди, как подозреваемые или обвиняемые. Невиновные. Но если обвинение или даже подозрение дает право отправить человека в нечеловеческие условия жизни, то большинство Украинских адвокатов и правозащитников аргументировано смогут привести в адрес этих чиновников больше обвинений, чем получает средний обитатель СИЗО. И если этот чиновник-сиделец скажет, что ему понравилось, что там можно жить нормально, не считая в уме секунды, минуты, часы, дни пребывания в тюрьме (часов на стенах нет), то, наверное, там можно будет жить. И такие заведения будут иметь право на существование. Да, у нас отменили смертную казнь для осужденных. В отличие от войны у нас не расстреливают невиновных. Но разве только пулей можно уничтожить человеческую жизнь? Украинский следственный изолятор убивает сильнее и больше, чем может пуля. И еще момент, чтобы вы понимали, что СИЗО — это всерьез и надолго. За девять месяцев 2013 г. в связи с оправдательными приговорами суда и закрытием уголовных дел на свободу из, как минимум, 14 тыс. чел., вышли невиновными аж 45 чел. — это 0,32%. В нашей стране арестантов не оправдывают. К слову, об оправдательных приговорах. В начале сентября Генеральный прокурор Украины Виктор Пшонка заявил, что количество оправдательных приговоров выросло вчетверо, и дал понять, что это достигнуто за счет вступления в силу нового УПК. Действительно, новый УПК сделал большой шаг навстречу правам человека. Но только оправдательные приговоры в 2013 г. — это не следствие закона, а результат ручного управления судебной системой, ведь 368 оправдательных приговоров были вынесены по старому УПК, а по новому УПК — всего 64. Более того, в пропорции цифры еще красноречивее. Оправдательные приговоры по старому УПК составляют 1,5% от 23 818 обвинительных приговоров (гигантский скачок с 0,17% оправдательных в прошлом году), а оправдательные приговоры по новому УПК составляют 0,13% (  ) от 46 241 обвинительного приговора! Действие одного и того же закона не могло привести к тому, что количество оправдательных приговоров выросло почти в 10 раз. Очевидно, была дана команда — увеличить количество оправдательных приговоров (Виктор Янукович публично заявлял об этом в конце прошлого года). Но исполнители, вместо того, чтобы дать указание прокурорам и судьям оправдывать людей по новому УПК, стали делать это по старому УПК, и теперь статистика показывает, что при новом Уголовном процессуальном кодексе оправдательных приговоров меньше, чем при старом, хотя должно быть наоборот. Новый УПК создал условия для того, чтобы наконец-то суды начали оправдывать людей, но суды продолжают всех признавать виновными. Все равно, по какому УПК. Виктор Пшонка (именно на Генпрокуратуру возложены обязанности по надзору за соблюдением прав людей, находящихся в СИЗО) заявил, что уголовный процесс в Украине приближен к мировым стандартам. Я общался с польскими журналистами на предмет того, как обстоят дела в польских СИЗО. И один журналист мне сказал: "Вы знаете, у нас тоже не все очень хорошо. У нас бывают даже такие случаи, когда люди содержатся под стражей 18 месяцев...". Даже! Глядя на нашу статистику, это может показаться насмешкой, но там, в Европе, искренне не понимают, как можно держать человека в клетке так долго. При том, что их клетка не сравнится с нашей. По мнению Генерального прокурора Украины, полторы тысячи человек под стражей свыше 18 месяцев — это приближение к мировому стандарту. Не верьте. Это не так. Каждый год, проводя исследования по судебной системе, я задаюсь одним вопросом, который все больше становится риторическим: "А может ли хоть какой-то закон изменить ситуацию в стране?". "Не читал, но осуждаю…" http://gazeta.zn.ua/LAW/ne-chital-no-osuzhdayu-_.html(Show/Hide)
Очень часто новое встречают в штыки. Те, кто привык жить в старой и привычной системе ценностей, с трудом принимают новые правила и условия. Только время и факты могут заставить объективно и справедливо посмотреть на серьезные изменения и нововведения. Новый Уголовный процессуальный кодекс Украины (УПК) не стал исключением. И хотя времени с момента его вступления в силу прошло не так много, чтобы его преимущества стали очевидны, факты свидетельствуют, что уголовно-правовая система Украины практически полностью изменилась даже за эти короткие пять месяцев. Попробуем ответить на ключевые вопросы: кому стало легче в новой системе? Как нормы УПК повлияли на жизнь рядового гражданина? Какие еще шаги необходимо предпринять в продолжение реформы уголовной юстиции, чтобы сохранить ее основные достижения?
В СИЗО становится свободнее…
Вспоминая, как начиналась эта реформа, отмечу, что ее с трудом воспринимали практически все, чьи полномочия и функции она затрагивала. Самыми рьяными ее оппонентами выступали даже не политическая оппозиция, а правоохранительные органы. Это сегодня они уже смирились с неизбежностью работы в новых условиях, хотя до последнего момента предпринимали попытки приостановить либо отложить эти нововведения. В ход шли различные методы: от законодательных инициатив по отсрочке введения в действие нового УПК до попыток, предпринимаемых на различных уровнях, дискредитировать саму концепцию проводимых преобразований. Уже этот факт опровергает утверждения критиков о том, что новый кодекс якобы усиливает роль и возможности правоохранительных органов. Было бы неразумным предположить, что чиновники всеми силами открещивались от тех широких процессуальных возможностей для себя, которые приписывают УПК наши оппоненты.
Несмотря на такое противодействие, все новые элементы уголовно-процессуального законодательства заработали. Нет ни одной позиции, которая давала бы сбои при применении или не согласовывалась с нормами других законодательных актов в правовой системе.
Главным достижением нового закона стал тот факт, что граждане, подозреваемые в совершении ненасильственных преступлений, уже не находятся в следственных изоляторах. Подчеркну: массово освободились за несколько месяцев. Это произошло очень быстро. Наша команда именно так это планировала и представляла. Государственная политика в этом вопросе состоит не в том, чтобы освободить побольше людей из СИЗО, а в новом отношении к структуризации преступлений и их общественной опасности. И здесь есть два подхода. Первый: если человек подозревается в неуплате налогов, он не опасен для гражданина на улице и вряд ли совершит насилие. Второй: до приговора суда человек вообще не виновен и, в чем бы он не подозревался, кроме угрозы жизни и здоровью граждан, он может исполнять свои процессуальные обязанности перед следствием и судом без изолятора. Государство связывает такого человека залогом или другими мерами пресечения, давая возможность защищаться от правосудия на свободе.
Итак, кто же остался в СИЗО сегодня? Граждане Украины, не имеющие приговора суда, которые подозреваются в совершении тяжких и особо тяжких насильственных преступлений — это основная масса. Немного граждан, подозреваемых в совершении нетяжких и средней тяжести преступлений, которым суд давал шанс быть на свободе до приговора суда, но они нарушили ранее избранную меру пресечения и в связи с этим обстоятельством взяты под стражу. Таких людей немного. И третья категория людей — это те, кто был на свободе до приговора, но недавно признан виновным в совершения преступления, получив наказание в виде лишения свободы. До вступления приговора в силу эти люди находятся в СИЗО. Что это означает? То, что если человек не совершал насилия, правоохранительная и судебная системы не нашла инструментов для заключения его в тюрьму. Именно не нашла, хотя я убежден, что очень часто искала такие инструменты. И здесь важно подчеркнуть, что правоохранительная система сделала это не из соображений гуманизма или резкой перемены профессиональной философии, а именно в силу полного законодательного запрета и нивелирования таких возможностей. И теперь это не зависит от чьей-то воли, так как к такому гражданину суд не сможет применить арест, а прокурор не может это суду предложить. Это безальтернативные формулировки УПК.
Кроме этого, по истечении каждых двух месяцев суды осуществляют контроль обоснованности содержания гражданина в местах предварительного заключения, в результате из СИЗО постепенно выходят граждане, взятые под стражу в соответствии с предыдущим УПК и старыми правилами.
Что мы имеем в итоге: в начале 2012 г. под стражей содержалось около 38 тыс. человек. В прошлом году была осуществлена первая часть реформы уголовной юстиции в виде пакета законов о декриминализации и гуманизации преступлений хозяйственного характера. Мы исключили из Уголовного кодекса 16 статей, включая товарную контрабанду, а в разделе УК, где речь идет о хозяйственных преступлениях, заменили наказание в виде лишения свободы на финансовые штрафы. Это позволило сократить число содержащихся под стражей почти до 32 тыс. человек.
Благодаря уже новым механизмам УПК, сегодня в следственных изоляторах осталось около 26 тыс. граждан. Т.е. примерно за год количество лиц, содержащихся в следственных изоляторах, уменьшилось почти на 12 тыс. Всесторонняя аналитика свидетельствует, что это никак не отразилось на криминогенной ситуации в нашей стране. Более того, мы избавили граждан от риска быть подвергнутыми недозволенным методам ведения следствия, от неизбежного влияния уголовной среды, при этом дав возможность полноценно готовить свою защиту в судебном процессе. Что при этом получила сторона обвинения? Ровным счетом ничего, кроме вынужденной необходимости отказаться от испытанных инструментов давления на подозреваемых. Это ли не доказательство направленности нового УПК на соблюдение прав каждого рядового гражданина?!
Какой показатель мы не ожидали увидеть, и что нас удивило? Это отношение граждан к исполнению своих обязанностей перед следствием и судом. Украинские граждане нарушали меру пресечения в виде залога в менее, чем 1% случаев. Эта цифра означает, что люди не хотят иметь проблем и дисциплинировано исполняют обязательства, возложенные судом: не выезжают за пределы населенного пункта, вовремя являются к следователю и в суд. На депозитные счета государства уже поступило свыше 73 млн грн в виде залогов, которые сразу же, после завершения производства, возвращаются гражданам, не скрывающимся от правосудия (для сравнения: в 2011 г. поступило немногим более девяти млн. грн, что в восемь раз меньше, чем за пять месяцев действия нового Кодекса). Эти деньги — гарантия исполнения гражданами своих обязанностей. Лишь несколько десятков тысяч гривен конфисковано государством за неисполнение решений судов. Мы предполагали, что данный показатель может достигать 10–20%, но даже в этом случае отказ от содержания в следственных изоляторах лиц, не составляющих угрозы для общества, был бы оправдан. Откровенно говоря, в развитых демократиях граждане ведут себя хуже, чем Украинцы.
Нарабатывается и практика применения такой меры пресечения как домашний арест — это свыше 1100 случаев по всей Украине, что составляет около 7% от всех мер пресечения, применяемых к подозреваемым. Первые месяцы показали, эта мера полностью себя оправдала: почти никто не скрылся и не совершил нового преступления. А раньше эти люди сидели в камерах и годами ждали приговора.
Еще одна проблема, время от времени появляющаяся в информационном пространстве, — это фиксация и учет заявлений о преступлениях в Едином реестре досудебных расследований (ЕРДР). Это новое и смелое для нашей страны решение. Для ознакомления с успешной практикой его реализации нашу страну посетили представительные делегации правоохранительных и законодательных органов республики Казахстан и Российской Федерации. Сегодня сообщение о преступлении вносится в реестр, его больше нельзя скрыть. Оно обязано быть зарегистрированным, даже если впоследствии окажется, что это вообще не преступление, а гражданский спор. Теперь на гражданине не лежит бремя жить в дежурной части районной милиции с непринятым заявлением, теперь правоохранитель обязан письменно по строго установленной форме дать юридическую жизнь обращению гражданина. И с того момента, как человек выпустил из рук свое обращение, он автоматически получил целый ряд новых правовых возможностей, в том числе — иметь процессуальные права потерпевшего, обжаловать действия следователя, прокурора, судьи.
Кстати, обратившись с заявлением о преступлении, гражданин автоматически получает статус потерпевшего, если считает себя таковым. Если же следователь захочет доказать обратное, ему придется обосновать свою позицию в постановлении, которое может быть обжаловано в суде. То есть теперь не гражданин вынужден отстаивать свои права в органах власти, а, наоборот, органы власти обязаны мотивированно объяснять причины тех или иных процессуальных решений.
При этом наши критики иногда сопоставляют сегодняшние показатели количества зарегистрированных заявлений с данными о количестве уголовных дел, возбуждаемых до вступления в силу нового УПК, намекая на то, что сейчас таких дел стало больше. И поскольку показатель раскрываемости сохранился на уровне прошлых лет, приходят к сенсационному выводу о том, что кодекс мешает правоохранительным органам находить и наказывать преступников.
Не берусь утверждать о сознательности или бессознательности этого заблуждения, но точно могу сказать: такой же показатель был и в предыдущие годы, но большая часть подобных заявлений, если и регистрировалась, то не в книге учета преступлений и правонарушений, а, например, в канцелярии как обычное обращение граждан. Специалисты прекрасно понимают разницу и могут объективно оценить факты.
Именно с новыми требованиями кодекса о необходимости регистрировать любое заявление связан всплеск количества обращений граждан, зарегистрированных в ЕРДР.
Правда, теперь многие ошибочно сравнивают регистрацию заявления в реестре с возбуждением дела, проводя между этими понятиями параллель. Хотя нужно признать, что придется еще по инерции годами отвыкать от старого и привычного тезиса "возбуждено уголовное дело". Такого набора слов в обиходе больше нет. И сам факт регистрации заявления о преступлении еще ничего не означает, поскольку для каждого действия, ограничивающего права гражданина, необходима санкция суда.
Щит для бизнеса
Отдельно хочу обратить внимание на усиление гарантий ведения предпринимательской деятельности в нашей стране. Думаю, у многих еще свежи в памяти "маски-шоу", повергавшие в шок как представителей отечественного, так и иностранного бизнеса. Новый УПК стал своеобразным щитом для предпринимателя.
Так, за пять месяцев действия кодекса, по представлениям налоговых органов в Украине, под стражей не содержится ни одного человека! И наша задача —сохранить эту тенденцию, чтобы налоговая милиция окончательно забыла о существовании такой меры пресечения как содержание под стражей. Это самый важный индикатор безопасности ведения бизнеса, стимулирующий его развитие. Ни на территории стран бывшего СНГ, ни в европейском сообществе таких показателей нет. Украина в этой части законодательства запустила самый либеральный в Европе механизм.
Возможно, кому-то покажется, что подобная либеральность не допустима с точки зрения пресечения хозяйственных преступлений. Но после стольких лет практики давления на бизнес со стороны правоохранительной системы, выходящего порой за рамки законности, такой шаг более чем оправдан. Есть достаточно других инструментов, чтобы через процессуальные действия и решения суда расследовать преступления, связанные с налоговыми обязательствами. Мы поступили в этой сфере столь радикально, потому что кое-кто в этой сфере уже сильно всем надоел. И исправить ситуацию можно было, лишь "отрезав" возможности и полномочия.
Введение в действие нового УПК позволило предпринимателям забыть и о практике забегов на предприятия людей в масках и шлемах. Подобных случаев за последние пять месяцев в Украине также нет. Для привлечения к совершению процессуальных действий таких подразделений необходимо, чтобы лицо подозревалось в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, а также наличие достаточных оснований полагать, что к проведению этих действий будет осуществляться физическое сопротивление.
Кроме того, провести обыск в офисе, на складах, в нежилых помещениях можно исключительно с санкции суда. Ранее судебный контроль распространялся на неприкосновенность только частного жилья. Как результат, общее количество обысков в Украине уменьшилось более чем в два раза. Это можно пояснить тем, что следственные органы обязаны привести суду весомые аргументы необходимости именно такого способа сбора доказательств, а суды, в свою очередь, довольно ответственно подходят к санкционированию таких действий. В некоторых областях, к примеру, в Харьковской, Донецкой, Тернопольской, каждое четвертое представление на проведение обыска суд не удовлетворяет, даже несмотря на то, что правоохранители меньше обращаются в суд в силу отягощения для них данной процедуры.
Справедливость с экономией
Новым для Украины институтом стали соглашение с прокурором о признании вины и соглашение с потерпевшим о примирении. По данным органов прокуратуры и суда, в Украине заключено более 6000 соглашений, из которых уже утверждено судом около 3700. Сегодня практически каждое девятое уголовное производство заканчивается направлением в суд материалов об утверждении таких соглашений. И каждый месяц их число возрастает. Что означает этот показатель? То, что правоохранительные органы получили возможность высвободить значительные трудовые и финансовые ресурсы и сосредоточиться на расследовании более серьезных преступлений.
Интересно отметить, что первое соглашение было утверждено на Волыни — Локачинским районным судом. Уже через несколько дней после вступления кодекса в силу там было подано на утверждение два соглашения с прокурором. По одному из них проходил гражданин, устроивший в поликлинике небольшой дебош, где он нецензурно выражался, сломал двери. Этот гражданин полностью признал свою вину, возместил нанесенный материальный ущерб и в результате получил уголовное наказание в виде 8500 грн штрафа. На всю процедуру, от совершения преступления, расследования, судебного заседания и возмещения ущерба ушло две недели.
Ранее подобное уголовное дело расследовалось бы полгода, потом минимум два–три месяца его слушали в суде, затем — апелляция, кассация… Были бы израсходованы тысячи гривен на обеспечение всего процесса, включая оплату труда следователя, прокурора, судей, работников аппарата. Все это оформлялось в виде многочисленных процессуальных документов, причем, в нескольких увесистых томах. В результате в государственный бюджет вернулось 8500 грн, и возник бы резонный вопрос: а был ли смысл в такой бюрократии?
Кстати в этот же день Локачинский суд—первооткрыватель отклонил второе соглашение обвиняемого с прокурором в силу того, что прокурор недостаточно четко разъяснил обвиняемому лицу его право на молчание, право иметь защитника, в том числе, оплаченного за счет государства, допросить в судебном процессе свидетелей обвинения, подать ходатайство о вызове свидетелей защиты
и др. Это показало, что суд осуществляет реальный судебный контроль за подобными соглашениями.
Оппоненты считают, что якобы при помощи таких соглашений виновные смогут уйти от ответственности, договорившись с прокурором за спиной потерпевшего, а следователи — "вешать" на невиновных нераскрытые преступления.
Что касается соглашений между потерпевшим и обвиняемым, то они вообще невозможны по тяжким и особо тяжким преступлениям. Как не может утверждаться судом и любое соглашение с прокурором, если в производстве присутствует хотя бы один потерпевший гражданин.
Хотя сегодня есть еще некоторая неповоротливость в этот вопросе в отдельных регионах. Например, в Донецкой области за пять месяцев было утверждено около 450 соглашений, Харьковской — 370, и даже в такой небольшой по численности области как Херсонская — свыше 200. В то же время в Одесской области — всего 115, Киевской — около 80, Житомирской — 40. Сейчас еще сложно сказать, свидетельствуют ли эти показатели о разной степени подготовки правоохранителей в различных регионах страны или о разном количестве граждан, подозреваемых в совершении преступлений именно в этот период времени.
Также нужно всесторонне проанализировать высокий процент утверждения соглашений судами. Например, в Житомирской области за пять месяцев суды утвердили почти 100% соглашений, а в Киеве — 81%. Близкий к стопроцентному показатель говорит об одном из двух: либо о слишком высокой подготовленности прокурора, разъяснении им обвиняемому всех его прав и обязанностей, вытекающих из соглашения, и при этом все обвиняемые согласны на такие условия, либо о недостаточном судебном контроле. На мой взгляд, большее доверие внушает процент утвержденных соглашений, находящийся около 80%. Иначе суд может достаточно быстро превратиться в филиал прокуратуры. Все это сейчас изучается и обсуждается в экспертных кругах, на коллегиях Генеральной прокуратуры, МВД и на собраниях судей. Скоро будет сформирована единая судебная практика. Но в любом случае, это небольшие проблемы.
Все тайное стало явным
Вряд ли читали текст УПК и те наши критики, которые говорят о возможности повсеместного применения негласных следственных действий. Напомню: прокурор не имеет права ходатайствовать, а суд не вправе санкционировать подобные мероприятия, если речь идет о гражданине, подозреваемом в нетяжком преступлении или преступлении средней тяжести. Это означает, что телефонные разговоры таких граждан ни при каких обстоятельствах не могут прослушиваться на законных основаниях. Ни по санкции суда, ни без нее. Равно как невозможен доступ правоохранительных органов к их переписке.
Нетрудно убедиться из данных статистики, что количество негласных следственных действий уже уменьшилось в 2,5 раза. И эти мероприятия проводятся только в отношении лиц, подозреваемых в тяжких и особо тяжких преступлениях. Не выдерживают проверки фактами и другие предостережения наших оппонентов, в частности, в отношении негласного проникновения в жилье наших граждан.
При разработке проекта этой части кодекса мы фактически взяли за основу лучшие международные традиции и законы.
И если ранее в нашей стране процедура проведения негласных следственных действий регламентировалась внутренними нормативными актами самих правоохранительных органов, то гражданин автоматически становился объектом пристального внимания со стороны соответствующих ведомств. Теперь же их может разрешить только суд — при наличии соответствующего обоснования и только в отношении узкого круга лиц. При этом, в материалах судебного процесса остается информация о даче санкции, и, не позже обращения в суд с обвинительным актом, прокурор обязан сообщить гражданину о проведенных в отношении него негласных следственных действий.
Резонно задаться вопросом: как быть, если не уведомят? Конечно, должностные лица и обычные граждане нарушают законы. Но этот не имеет смысла, так как под сомнением окажется допустимость всего объема доказательств, а виновные должностные лица подставят себя под ответственность, предусмотренную законом. Поэтому удивляют упреки в адрес положений кодекса, что отдельные представители правоохранительных органов нарушают или могут нарушить его требования. Мы же не обвиняем кодекс в том, что кто-то украл кошелек. Если кто-то не читает УПК, кодекс в этом не виноват. Главное, что создан механизм, позволяющий зафиксировать незаконные действия и юридически влиять на допустимость доказательств.
И здесь мы также столкнулись с неожиданной проблемой доверия к новому закону со стороны определенной части юридического сообщества. Проблема, в которую не сможет поверить обычный гражданин, состоит в том, что если по телевизору торжественно и авторитетно выступает какой-нибудь известный адвокат в галстуке и костюме, то, значит, не может такого быть, чтобы он не прочитал кодекс. И если человек сидит в телевизоре и защищает важных клиентов, значит он образованный и высококвалифицированный. А на практике оказалось, что именно в этом месте произошли самые большие недоразумения, когда известные правоведы с мудрым выражением лица вещали с голубых экранов о том, что теперь нужно носить с собой паспорт, чтобы не сесть в тюрьму, и что якобы без судебной санкции можно приходить в квартиры граждан, в том числе и без их ведома. Думаю, рано или поздно каждый в этой сфере должен подумать о своей профессиональной репутации.
Некоторые коллеги также критикуют новую уголовную юстицию, говоря, что кодекс нельзя было принимать на базе старых советских традиций и кадров, а нужно сначала поменять ментальность правоохранителей, уволить старых нерадивых, нанять новых честных милиционеров, платить им большие зарплаты, запретить брать взятки, люстрировать плохих чиновников и набрать всех со студенческой скамьи, переименовать названия органов и переодеть всех в новую форму. Конечно, это очень правильные слова. Полностью поддерживаем. Кодексу было уже 50 лет. Можно было еще 50 лет подождать, пока вырастут новые, умные, добрые и красивые милиционеры, прокуроры и судьи, отдельно выращенные от всех остальных людей.
Надо признать, что человеческий фактор играет огромную роль. Но ускоренная кадровая эволюция возможна только на новой законодательной базе. Мы полностью убеждены в правильности своих действий и своевременности президентских инициатив в этой сфере.
Какие еще проблемы обнажились с применением УПК в начале его становления? Лучше всех к имплементации реформы подготовились органы прокуратуры и суды. Налоговые органы и Служба безопасности Украины за полгода также смогли подготовиться к вступлению УПК в силу. В том числе за счет обучения, семинаров, встреч с международными экспертами. В органах прокуратуры, например, проведены тестирования знаний нового кодекса, неоднократно проводились коллегии по обсуждению его норм. В каждом суде страны прошли собрания судей. Судебная система также прошла через сложную подготовку. В то же время, недостаточной была работа органов внутренних дел. Проблемы здесь возникали не из-за нового законодательства, а в силу другого уровня дисциплины. В милиции позже всех начали подготовку к новому УПК, не проявляя к нему должного интереса. Отдельные областные управления внутренних дел через влиятельных народных депутатов предпринимали попытки приостановить действие кодекса уже после вступления его в силу. Мотивы назывались разные: не получается проводить оперативно-розыскные мероприятия, слишком много документов нужно носить в суд, большая нагрузка на следователей и т.п. Хотя, конечно, есть и объективные причины: 95% всех преступлений расследуются именно этим ведомством, и милиция должна была сделать больше структурных преобразований, чем остальные ведомства.
Можно констатировать: у тех ведомств, где готовились к вступлению в силу нового УПК, претензий к нему нет. Как и у кодекса — к ним. А возникающие проблемы с применением и соблюдением требований УПК, возможно, иссякнут с кадровым усилением некоторых регионов, поскольку причины этих проблем связаны с постсоветским мышлением, нежеланием овладевать новыми технологиями, а иногда — с элементарной ленью. Идти на поводу у таких проблем, приспосабливать под это процессуальное законодательство — это путь в никуда.
Сегодня еще трудно оценить последнюю стадию уголовного процесса, судебное решение. Несколько месяцев назад прочитал в "Зеркале недели. Украина" чью-то статью, в которой говорилось, что количество оправдательных приговоров после вступления в силу УПК якобы резко уменьшилось. Даже не знаю, как это прокомментировать. Это крайне непрофессиональная точка зрения. Первые оценки этому можно будет давать только в 2014 году, когда в судах будут рассматриваться обвинительные акты, направленные в суд уже по новому УПК и решения судов вступят в законную силу. Сегодня профессиональную аналитику дать нельзя, так как за пять месяцев трудно было бы успеть расследовать совершенное преступление и получить по нему приговор первой и апелляционной инстанции. Хотя первые цифры являются оптимистичными. После отмены возможности направлять дело на дополнительное расследование только за последние месяцы в Украине вынесено уже десять оправдательных приговоров.
Прокуратура: реформа неизбежна
Сегодня Украина приступает к реформе органов прокуратуры. Ее краеугольным камнем является общий надзор.
В международной экспертной среде считают, что эта функция прокуратуре не нужна, и что прокуратура не должна представлять ничьих интересов в гражданском, хозяйственном или административном судебных процессах. Эксперты исходят из того, что прокуратура должна опекаться только поддержанием государственного обвинения в суде и осуществлять контроль над исполнением наказаний.
Также международные эксперты предлагают создать независимый институт — Совет прокуроров, своего рода аналог Высшему совету юстиции, через который будут проходить все кадровые решения в системе органов прокуратуры. Этот орган должен обеспечить независимость прокуроров по всей вертикали, то есть независимость прокурора от вышестоящего прокурора.
Логика таких предложений заключается в том, что общий надзор — это слишком широкий набор полномочий, дающий этому органу, в совокупности с полномочиями прокуратуры в уголовном процессе, дополнительные преимущества по сравнению с другими участниками процесса. Кроме того, функции общего надзора также возложены на органы исполнительной власти. Если, скажем, Министерство аграрной политики и продовольствия осуществляет государственное регулирование в области сельского хозяйства, то эти же функции по сути выполняет и прокуратура, например, обращаясь в суд в интересах государства или хозяйствующего субъекта в этом секторе экономики.
Эксперты сходятся во мнении, что общий надзор, как и во многих странах, — это прерогатива правительства, министерств, центральных органов исполнительной власти и органов местного самоуправления. Каждый из этих органов наделен достаточными контрольными полномочиями, чтобы выявлять и должным образом реагировать на нарушения законодательства. При дублировании этих же функций со стороны прокуратуры существенно усложняется проведение государственной политики в различных сферах.
Например, в области строительства присутствуют сразу несколько центров влияния — от Государственной архитектурно-строительной инспекции и до управлений земельных ресурсов. В то же время прокурор, используя свои полномочия по общему надзору, может провести проверку, а затем и подать судебный иск и приостановить строительство или поставить под сомнение легитимность прав на земельный участок, невзирая на разрешительные документы, полученные от других органов. В таких условиях привлечь инвестиции в этот сектор очень сложно, поскольку перспективы бесконечных судебных тяжб отпугивают инвесторов.
В новом законе о прокуратуре мы должны определиться: государству необходим такой дополнительный контроль или нет?
Это же решение мы должны принять и в отношении представительства в судах органами прокуратуры интересов граждан. Украина уже сделала первые шаги по предоставлению гражданам бесплатной правовой помощи. Но повсеместно она должна заработать через несколько лет. Это можно синхронизировать с новым законом о прокуратуре. И тогда не прокурор будет отстаивать интересы гражданина, а сам гражданин сможет бесплатно получить квалифицированную правовую помощь через центры бесплатной правовой помощи. Ведь сегодня прокуратура, представляя в судах интересы граждан, фактически выполняет некоторые адвокатские функции, то есть государство борется в суде с государством.
Если речь идет о несовершеннолетнем гражданине, то его интересы, как считают эксперты, могут представлять органы юстиции. В этом тоже есть определенная логика. При представительстве в судах лиц, требующих медицинской помощи, прокурора, по мнению экспертов, может заменить институт омбудсмена.
Наконец, в случае необходимости защиты интересов государства, в его распоряжении — аппараты министерств и центральных органов исполнительной власти, несущих ответственность за все сферы деятельности: от регулирования банковского сектора, рынка ценных бумаг, бюджетной сферы — до правоотношений в сфере экологии, культуры или спорта. Кроме того, государственные интересы могут и должны защищать органы местного самоуправления, которые уже наделены полномочиями на осуществление общего надзора. Сегодня же фактически речь идет о дуализме контрольных функций.
В некоторых европейских странах прокуратура выполняет функции вне сферы уголовного правосудия. Но при этом она находится либо в составе судебной, либо исполнительной ветви власти. Именно поэтому европейские эксперты иногда соглашаются, что институт общего надзора может быть сохранен, но при этом нам необходимо решить: в какой форме, у каких ведомств и как избежать дублирования функций.
Говорить сегодня о том, как концептуально будут решены эти вопросы в новом законе о прокуратуре, было бы преждевременно. Ответы будут даны в согласованном проекте закона, который необходимо провести через международную экспертизу Венецианской комиссии и затем внести в парламент.
Можно прогнозировать, что решение будет даваться нелегко. Не все еще готовы к таким изменениям. Да и перебои в работе парламента могут помешать скорому принятию закона. Причем даже представители нынешней оппозиции утверждают, что отмена общего надзора будет шагом назад. Чтобы переубедить депутатов, потребуется широкое обсуждение проекта — и в самом парламенте, и на многочисленных "круглых столах", конференциях, в том числе — с привлечением европейских экспертов.
Независимость суда
Для того, чтобы гарантировать независимость всех участников процесса, конечно же, необходимо обеспечить независимость суда. Этого нельзя достичь без внесения изменений в Конституцию Украины, на что не раз обращали наше внимание европейские эксперты. Речь идет об изменении порядка формирования Высшего совета юстиции, а также о лишении Верховной Рады и президента несвойственных им полномочий относительно судебной системы. То есть необходимо исключить любые пересечения законодательной и исполнительной ветвей власти с судебной.
Под руководством президента разработана новая редакция раздела "Правосудие" Конституции Украины, включающая в себя рекомендации, высказанные Венецианской комиссией к закону "О судоустройстве и статусе судей", принятому в 2010 г. в рамках первого этапа судебной реформы. В частности, Высший совет юстиции (ВСЮ) будет формироваться так, как это принято в европейских странах: большинство в нем составят судьи, избранные съездом судей. А всего судьи будут представлены в ВСЮ двумя третями от всего состава.
Чтобы избежать влияния политиков на судейскую карьеру, предложено отказаться от первого назначения на должность сроком на пять лет. Все судьи будут назначаться бессрочно на основании решения Высшей квалификационной комиссии судей и Высшего совета юстиции, сформированного в новом составе.
Из полномочий главы государства будет исключено право ликвидировать суды. И хотя действующий Президент никогда этим правом не пользовался, в Украинской практике был пример ликвидации Окружного административного суда г. Киева, чьим решением оказался недоволен ответчик по делу, находящийся в тот период на президентском посту. Чтобы в будущем ни у кого из последующих президентов не было искушения выражать свое несогласие с судебным решением таким способом, это полномочие из президентских функций предложено изъять.
Также предлагается деполитизировать порядок привлечения судей к уголовной ответственности, исключив парламент из цепи принятия этого решения, передав его высшим судебным квалификационно-дисциплинарным органам.
Этот проект был передан в Конституционную ассамблею, которая, в свою очередь, направила его на экспертизу в Венецианскую комиссию. Мы ожидаем ее заключение через несколько месяцев, после чего планируется доработка этого проекта Конституционной ассамблеей с учетом замечаний международных экспертов. Далее глава государства, собственно и начавший реформу в этой сфере, рассмотрит вопрос о внесении этого проекта в парламент.
Если учесть, что сегодня в Верховной Раде большинство политических сил декларируют евроинтеграцию, можно прогнозировать определенный оптимизм по поводу данных изменений в Основной закон.
В то же время, необходимо, чтобы все основные парламентские силы имели одинаковый уровень знаний в области европейского судоустройства. Так как некоторые инициативы политической оппозиции, в частности о возможности увольнения любого судьи по инициативе 45 депутатов, будет сложно объяснить международному сообществу. Также будет нелегко парламенту отказаться от части собственных полномочий в сфере судоустройства. Это было наглядно продемонстрировано в недавнем голосовании за избрание судей бессрочно. Три оппозиционные фракции, выступающие за евроинтеграцию, прямо нарушили январскую 2012 г. резолюцию ПАСЕ и рекомендации Венецианской комиссии к реформе законодательства о судоустройстве, попытавшись реанимировать влияние депутатского корпуса на представителей судебной системы. Суть состоит в том, что после решения Высшей квалификационной комиссии судей и Высшего совета юстиции по рекомендации к назначению судей функция парламента и президента должна быть церемониальной. Президент Украины уже три года своими актами лишь фиксирует решения указанных судебных институтов.
Также если проанализировать как проходили через парламент законы в сфере уголовной юстиции, то следует констатировать, что и УПК и Закон об адвокатуре, имеющие позитивные выводы официальных европейских структур, не были поддержаны оппозицией. И для того, чтобы Украина осуществила полномасштабную завершающую стадию реформы судоустройства и прокуратуры, будет недостаточно политической воли главы государства, сотрудничества Украинской власти с международными экспертами и рекомендаций Венецианской комиссии. Нужен серьезный профессионально-политический диалог. И официальная Украинская власть выполнит свою часть работы в этих направлениях.
--------------------
"Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу"
Евангелие от Марка. 4:22
|
Очередной беспредел СБУ/мусоров, смотрите сами
May 14 2012, 16:22
